С бесконечным потоком пальмового масла, которое добавляют в фальсифицированный сыр решил открыто бороться президент группы компаний «Кабош» Дмитрий Матвеев. Дмитрий написал официальное письмо вице-премьеру Гордееву с просьбой ввести ГИС “Меркурий”.
— Вы единственный среди сыроделов, кто обратился к вице-премьеру Гордееву с официальным письмом. Что в нем написано было?
— Первое: мы обратились действительно с официальным письмом. О чем было это письмо? Во-первых, чтобы на уровне государства законодательно ввели систему электронной сертификации «Меркурий». Об этом уже 2 года, вы знаете, много говорят. У нас и на фермах, и на заводе эта система уже внедрена. Она работает. Естественно, есть какие-то проблемы, но это все рабочие моменты. Эта система призвана как раз проконтролировать количество продуктов, молока, которые к вам попадают на завод, и количество продуктов, которые у вас появляются на выходе, потому что у некоторых заводов поступает 10 тонн молока, а на выходе получается 100 тонн сыра.
— Так бывает. Знаете ли, новые технологии… Что я вам могу сказать?
— Да-да. Второй основной фактор – мы написали о том, чтобы на уровне государства законодательно было утверждено такое понятие, как сыропригодное молоко.
— Это важно, да.
— У нас есть такая норма, но она не регламентирует, что это должно быть для всех и приниматься все должно по этим стандартам. Поэтому мы хотели бы, чтобы это на уровне государства было закреплено. И я считаю, что государство должно, учитывая проблему качества сыров, больше помогать тем аграриям, которые делают это сыропригодное молоко.
Третье. Мы предложили, чтобы на примере Россельхознадзора, у которого есть лаборатории, ввести такую норму, чтобы раз в 10 дней все производители молока обязаны были сдавать свое молоко в эти независимые лаборатории через заводы. Все это возможно организовать, такая система есть в Европе. Для чего? Это решило бы извечную проблему: определить, кто производит какой продукт, какое молоко качественное, какое некачественное.
Четвертое, наверное, самое важное – был поднят вопрос о введении уголовной, заметьте, уголовной ответственности, причем как для производителей… Вам, может быть, покажется странным, что я производитель и …
— Мне — нет.
— Я — производитель, но говорю о том, что для производителей следует ввести уголовную ответственность, но также и для сетей. Почему?
— Для торговых сетей?
— Да, для торговых сетей. Почему? Потому что, когда торговая сеть сегодня покупает сыр по 250 рублей, она же прекрасно понимает, что это не сыр, это суррогат. Но они его покупают. Поэтому мы выступаем…
— То есть они изначально понимают, что торгуют фальсификатом, который кто-то называет сыром. Правильно ли я понимаю, что у этого сыра вообще производителей нет, есть фасовщики?
— Да. На сегодняшний день в сетях более 50% — это фасовщики, которые не имеют никакого отношения к производству сыров.
И пятая норма – это введение штрафов, причем штрафов не на уровне 100 — 300 тысяч рублей, а на уровне десятков миллионов рублей.
— То есть вы, производитель…
— Да, я сам производитель, но я за это выступаю.
— Вы требуете ужесточить условия выхода на рынок, правильно?
— Да. Причем я хочу, чтобы вы нас правильно поняли.
— Дмитрий, мы вас очень правильно понимаем, вы не волнуйтесь.
— Причем я хочу сказать, что мы не выступаем против этих сырных продуктов. Если вы хотите производить сырные продукты, напишите все честно на этикетке.
— У каждого свои доходы, сырный продукт тоже стоит денег.
— Да, и на полке должны лежать и сыры, неважно, сколько они будут стоить — 700-800 рублей, и сырный продукт.
— Но сыром это называть нельзя.
— Да, сыром это называть нельзя, и пускай потребитель сам решит.
— Скажите, что вам ответил Гордеев, вице-премьер правительства?
— Знаете, я считаю, что все не так плохо. Конечно, нам не ответил Гордеев, но письмо было спущено в Минсельхоз, с Минсельхоза, естественно, было спущено еще ниже. Я получил ответ…
— И ответ получили?
— Ответ, естественно, такой, что все это сложно. Но мы не успокаиваемся, никому не дадим спокойно жить, будем дальше работать над этим вопросом. Да, это сложно, потому что мы еще не сказали про такую норму, как разрешение российским производителям производить твердый (заметьте, я говорю про твердые сыры) из непастеризованного молока. Когда мы говорим про твердые сыры, это такие сыры, как пармиджано-реджано и грана падано. Все эти сыры в Италии производятся исключительно из непастеризованного молока. И швейцарские сыры грюйер, которые сегодня импортируются, тоже. А парадокс в том, что…
— Там несколько десятков наименований, которые производятся только из сырого молока, не пастеризованного.
— Только из сырого молока, да. И парадокс в том, что на сегодняшний день в России торговать этими сырами можно (ну да, итальянские запрещены, но швейцарскими можно), а производить их нельзя. И поэтому да, это на самом деле сложное производство, но мы говорим о том, чтобы государство не запрещало, а создало условия.
— То есть необходимо сертифицировать ферму?
— Да, необходимо сертифицировать ферму, чтобы государство создало условия, при которых это возможно. Это небыстрый путь, но по нему нужно идти. Я рад, что Союзмолоко на недавнем правлении разбирало это письмо. Я обратился к членам правления, коим я тоже являюсь, по поводу поддержки этого письма, и скажу вам: если изначально было у многих категоричное «против», то в итоге мы нашли конструктив и договорились о том, что будем рассматривать сейчас на комитетах этот вопрос, для того чтобы спокойно идти дальше.
— Дмитрий, это уже технология, так сказать, прохождения данного документа. У меня вопрос такой. Смотрите, у нас существует Россельхознадзор, Роспотребнадзор, у нас существует Роскачество, у нас много общественных организаций, включая Гринпис и прочие, прочие, прочие организации.
— Да.
— Все говорят, что фальсификат – это плохо, а ведь он же кому-то выгоден, значит, он остается. Вы можете как производитель конкретно, может быть, без фамилий назвать, кому это выгодно? Кто с этого, грубо говоря, имеет деньги? Почему никто не беспокоится о наших, извините, желудках и пищеводах (прежде всего у детей), а почему они беспокоятся о собственных карманах, почему разрешают существовать вот этим организациям, которые занимаются фасовкой сыра для торговых сетей?
— Отвечаю на ваш вопрос, кому это выгодно. К сожалению, сегодня в России нет серьезного сырного лобби. Это первая проблема, потому что все сырники, к сожалению, разъединены.
— Как пчеловоды.
— Но при этом есть серьезное лобби компаний, которые занимаются поставками таких продуктов, как жиров, в Россию. Потому что вы себе представляете, что такое миллион тонн? Это тысяча тысяч тонн жиров, которые поставляются нам… Тысяча тысяч – это, вы понимаете, это даже не 50 пароходов.
— Ну ладно, мы не весь этот миллион съедаем, часть идет на парфюмерию…
— Шоколад.
— Ну шоколад, все равно.
— Туда тоже идет.
— Да, но тем не менее кто-то этот миллион завозит.
— Завозят компании, которые этим вопросом занимаются.
— Кто-то эти компании «крышует», правильно?
— Вы знаете, у этих компаний, к сожалению… Вот если есть группа компаний «Кабош», то есть президент. А у этих компаний нет лица, есть какие-то некие лица, собственники, какой-нибудь дядя Вася с такой-то компании. У этих людей нет лица.
— А есть человек в государстве, который возьмет мухобойку большую и всем по кепке?
— Сегодня в принципе таким человеком является Данкверт, который пытается навести порядок.
— Это Россельхознадзор.
— Это Россельхознадзор, да. Это сегодня, я хочу сказать, единственный чиновник, который так открыто, честно говорит о том, что фальсификата у нас не менее 50%. И он, кстати, это даже у президента на встрече сказал, когда был там с министром сельского хозяйства. Я считаю, что это единственный человек…
— Данкверта я давно знаю, ему действительно за державу обидно.
— Он единственный человек, который много сегодня об этом говорит и, более того, пытается что-то делать и делает. Россельхознадзор – единственная организация, которая сегодня честно с этим борется. Они пытаются, они продвигают эту электронную ветеринарную сертификацию. Но есть лобби, которое…
— Оно никак не персонифицировано, то есть лица нет у этого лобби?
— Понимаете… Кстати, я понимаю, почему некоторые боятся этого. Почему? Потому что многим компаниям придется вскрыть тот факт, что они используют широко сухое молоко. Поэтому я считаю, что нужно дать определение, что такое фальсификат. Это положение не закреплено. И многие, конечно, этого не хотят. С введением «Меркурия» вам придется все писать. Допустим, когда кто-то пишет «молоко», рядом будет — «сухое молоко». Понимаете, «молоко» и «сухое молоко», допустим, «сливки» и «сухое восстановленное молоко». Никто не хочет этого писать.
— В том числе вы вошли в состав Молочного союза, в состав правления Молочного союза, там же ведь тоже не все чисто и не все гладко в этом Молочном союзе, правда?
— Да. Поэтому, когда была дискуссия по поводу моего письма, я вам могу сказать, что жаркая она была, но мне удалось убедить коллег. Давайте спокойно посмотрим. Хотя правда в том, что там сидят люди, — больше 20 человек, — у которых разные интересы, это есть, никуда от этого не деться. И когда я вам сказал про сырное лобби, к сожалению, сегодня Союзмолоко – это организация, в которой есть и производители молока, и переработчики молока, и производители сыра…
— …и сырных продуктов.
— Да-да.
— Поэтому, как вы говорите, разные интересы, по-русски говоря это у кого-то рыло в пуху, так?
— Есть такое, есть, не без этого. Потому что интересы у всех разные. Никто не хочет честно на этикетке писать «сухое молоко».
— Заставить кто должен?
— Государство, только государство это может.
— Кто?
— Государство – на уровне премьера. Сейчас на уровне правительства подписано, с 1 января, по поводу сыров. Посмотрим, как это будет реализовано.
— Контролировать процесс будет Россельхознадзор.
— Должен контролировать. Понимаете, тут вопрос, тут есть проблема. По идее Россельхознадзор контролирует границы и ветеринарию, но не контролирует торговлю. Поэтому…
— А в Роспотребнадзоре тоже нет единого мнения, как вы говорите.
— В Роспотребнадзоре есть мнение, но Роспотребнадзор говорит о том, что доля фальсификата в стране не более 5-7%, а Россельхознадзор оценивает по-иному — более 50% в сырах.
— По-моему, это две организации-антагонисты.
— Есть такое.
— Есть такое, да?
— Потому что сегодня оценки у этих двух организаций расходятся.
— Не просто расходятся, а в разы расходятся.
— Да, в разы расходятся. Но мне кажется, лучшее, что мы за последнее время увидели, это то, что президент сам вмешался. Это его встреча с министром сельского хозяйства, с руководителем Россельхознадзора, где президент конкретно сказал о том, что будем вводить, давайте все это вводить, надо беспокоиться о потребителе. К сожалению, в нашей стране пока президент не скажет, кулаком не махнет, ничего серьезно не решится.
— У президента есть более важные задачи.
— Кстати, здоровье нации – это тоже задача президента.
— Конечно, конечно.
— Поэтому я очень рад, что президент озаботился данным вопросом.
— Но он же не главный врач всей страны, у нас есть главврач в стране.
— Да. Но мне, честно говоря, хотелось бы, чтобы у нас президент точно так же думал о молоке, о молочных продуктах, как о газе и о нефти.
— Для того чтобы лечить людей, тоже нужны газ и нефть, деньги нужны. Я просто к тому, что каждый должен отвечать за свой участок.
— Да.
— Ведь у нас Минздрав молчит на эту тему, Роспотребнадзор говорит, что 5-7% всего-навсего фальсификата, это при миллионе тонн закупок пальмового масла – это же анекдот.
— Да.
— У нас телевидение заполонено рекламой средств от несварения желудка, это же анекдот тоже.
— Это проблема, да.
— Дмитрий, спасибо вам большое. Я хочу пожелать вам все-таки встать во главе сырного лобби и помогать Данкверту, Россельхознадзору бороться с этой заразой. А то, что это зараза, мы с вами сейчас уяснили вполне. Хорошо, что у нас есть группа компаний «Кабош» со своими замечательными заводами в Псковской области.
Ника Виноградова
